Шанс, в котором нет правил [черновик] - Ольга Чигиринская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что значит — «что-то вроде»?
— Это значит, что математическая модель готова, и если бы не этот аврал — мы бы могли завтра приступить к экспериментальной части.
— Что ж ты раньше молчал?
— Ну, считай, что я суеверный и боялся сглазить. Не хотел никого зря беспокоить, пока не построю убедительную математическую модель… Дело тут в чем — ткани взрослых старших вырождены и мертвы — это давно известный и признанный факт. Ткани данпилов — кстати, можешь раскрутить Зодиак на образцы Кесселя? — постепенно восстанавливаются. Это то, что я называю «чудом». Они должны умирать через несколько часов после того, как происходит то, что называется «спонтанным исцелением». От некроза. Но они живут, и живая ткань у них вытесняет мертвую. Постоянно. Эти два года мы как идиоты толклись лбом в механизм этого вытеснения и в вопрос — как, собственно, может жить мертвое? Потому что верховный идиот, то есть я, поставил такую задачу. Мне казалось, что если мы вскроем этот механизм — то сможем его и разрушить. И лишь недавно мне пришло в голову: а если его не разрушать?
— Что ты хочешь сказать?
— Нам же не нужно воскрешать мертвое — то есть, нужно, и было бы замечательно, но для решения нашей задачи этого вовсе не требуется. Достаточно вырастить что-то или кого-то, натасканного на мертвые ткани определенного типа. С заданными характеристиками. Я погонял эту мыслишку по моделям — вроде работает. Но модель — это знаешь, «гладко было на бумаге». Теперь нужно изготовить опытные образцы и испытать. И отладить. И снова испытать. И повторять, пока не получится именно то, что нужно. А тут этот переезд. И нам придется всем этим заниматься под патронажем твоего дьявола. И где, по-твоему, они могут нас спрятать так, чтобы это ни у кого не вызвало вопросов?
Эней серьезно призадумался. Тут как раз принесли заказ, и это дало возможность какое-то время не отвечать. Есть хотелось страшно — сэндвич с тунцом уже сгорел бесследно в нервной топке.
До этого момента Эней склонялся к мысли уйти от предложений Зодиака. Уйти вообще. Они и так стали слишком зависимы. Но если у Ди и в самом деле наметился прорыв… То, что он услышал сейчас, звучало… многообещающе.
— Я бы рискнул, — сказал он, когда прожевал и глотнул пива. — Держу пари, там даже не СБшная, а лично волковская шарага, которую они сами прячут от Аахена всеми возможными средствами.
— Да… но она наверняка оснащена мощными внутренними перегородками — иначе бы нас там было не спрятать. И ты представляешь себе, что будет, если наш результат получит Волков?
— Алекс, — сказал Эней, — нас тут двое. Мы составляем половину Малого хурала. И решение нужно принять в течение пяти часов — то есть, связаться с Алекто и Машенькой нет никакой возможности. Мой голос ты слышал. Подумай сам: да, мы рискуем, что Волков получит эти результаты. Но мы же всё время этим рисковали. А с другой стороны — ты знаешь, как станет работа, если сейчас бежать.
— Она не встанет, фукутё, дорогой мой, — улыбнулся Ди. — Она ляжет.
— Ну, значит, всё. Когда Машенька сделает нам базу в Сибири, будем думать дальше.
— Уйти из-под колпака Волкова со всеми бебехами будет сложнее, чем уйти сейчас.
— Решай.
— Да я уже решил — а это так, конвульсии остатков здравого смысла. Фукутё, мне месяца через два — по прикидкам пока через два, если считать с переездом — понадобится варк. Живой. И… я не буду пытаться провести это приказом через хурал, это только просьба… Но, кроме варка, мне нужны будут люди-добровольцы, и…
— Данпил-доброволец, — Эней на миг сжал губы.
— Да. Но для начала мне потребуется именно варк. Настоящий. И чем старше, тем лучше.
Эней скатал из салфетки шарик, покрутил его в пальцах, раздумывая — а потом улыбнулся и сказал:
— Сделаем. Насчет данпила не ручаюсь, а это — сделаем.
Домой Король пошел не сразу. Это совершенно точно. В бреду, в беспамятстве, не дыша. Вбито в позвонки. Он где-то крутился. Он набросал план операции. Он пил сок в еще каком-то кафе на Профсоюзной. Лимонный сок с сахаром. Мэри Поппинс. Официантка очень жадно и как-то нехорошо на него смотрела. Наверное, тоже увидела господина. Было бы смешно, если бы она оказалась террористкой. Если нет, еще смешнее. А может, ей просто жилет понравился, но она стеснялась спросить — у него часто спрашивали, но еще чаще стеснялись. Король думал на всякий пожарный заехать в Управление, но понял, что не получится. В метро его почти укачало, но по поверхности он шел вполне спокойно и даже по лестнице поднялся почти без напряжения. Дальше был провал. Потом он стоял в развороченной правой ванной, мокрый как дронт — наверное искал габриэляновскую заначку. «А сортир у нас в дому…» Найдешь что-то на этих площадях. Как в тундре. Все ровное, одинаковое, совершенно бескрайнее и только там, где прошел трактор, еще пять лет ничего не будет расти. Потом он лежал в ванне и мерз. Потом его, кажется, рвало этим соком, и всухую тоже, и он пил воду из ванной, а потом он шел через какие-то кусты, было страшно жарко, он дернулся убрать особо настырную ветку — и обнаружил, что лежит у себя, по уши в термоодеяле, а в руках у него свежеотсоединенная трубка от капельницы-«бабочки». Ветка, значит.
Он сел. В голове располагалась полковая артиллерия. И часть ее, судя по вкусу, непосредственно во рту. Капельница стояла удобно, можно было подтянуться — хорошо, что они делают такие основательные капельницы. Вставать не хотелось. Жить не хотелось, но он сказал этому треклятому роботу, что сбросит данные через несколько часов. Некоторое время Король висел на капельнице. Потом поднял руку и дотянулся до стены. Интересно, кто вернулся? Бегемот бы меня сюда не дотащил. Просто прикатил бы капельницу в ванную. Кстати, если снять стопор… Нет, лучше не наклоняться, и потом жалко все-таки. Дверь открылась как-то сразу и он почти выпал в коридор — и кажется, налетел, на оказавшуюся слишком близко противоположную стену. Некоторое время было просто очень больно. Но как-то не там и не так. А потом стена подхватила его, оттащила обратно в спальню, достаточно осторожно уложила на кровать. К тому моменту, как в глазах у Миши прояснилось, Габриэлян уже сменил сифон на новый, стерильный. Король попробовал пошевелить рукой, но правая от плеча начисто отказывалась двигаться. Габриэлян подсоединил капельницу обратно. Посмотрел на Короля.
— Лежи, камикадзе. Я читал твой отчет.
Отчет, какой отчет…
— Тот самый. Психоделический. Роботы пополам с апельсиновым соком. Кого ты ему показывал, Волкова?
Король кивнул.
— О причинах не спрашиваю. Поскольку ты здесь, он жив, а станция метро цела, причины явно неудовлетворительны.
Король попытался было всползти вверх по подушке, но уперся в исполненный академического интереса взгляд старшего по званию и осел обратно.
— На твоем месте я бы лежал и не двигался. Потому что нам в ближайшем будущем еще предстоит очень подробный разговор о дипломатии, информации и вспышкопускательстве. Раз уж ты все равно выбыл из графика на — по меньшей мере — неделю.
Король кивнул. Глупость действительно была штучная. Ручной работы. Как он мне сразу голову не оторвал…
— Смысла не было. Ты был без сознания. Совершенно не тот эффект. А времени, — сказал Габриэлян, массируя переносицу, — прошло часов 20. Не дергайся, все отправлено, оговорено и на ходу. Мы их на объект «Незабудка» переводим. Да-да. Личный генетический карман господина советника, куда ты Вешенникова сплавил. Заказ уже ушел. Директор, как ты понимаешь, даже не пискнул.
Еще бы он пищал, — подумал Король, — когда тебя сажают на такой проект, а ты, понимая, что проверять, скорее всего, никто не будет, начинаешь шалить с финансами… По финансам они его некогда и нашли вместе с его хозяйством. Но неделя…
— Все в порядке, — сжалился Габриэлян. — Дела по Краснодару я сдал. Нам выразили высочайшее одобрение. Да, — кивнул он, — вполне официально. Неофициально, впрочем, тоже. Все, что положено, плюс шесть дней отпуска. Спи. Завтра я тебя с обезболивающих сниму. Так что наверстывай, пока можно.
Правильно, — решил Король, — хватит с меня этой действительности. И стал спать.
* * *…По ходу разговора в верхах снесли четырнадцать немецких танков.
— Ни хрена себе завтрак в бастионе Сен-Жерве, — сказал Машенька, подсчитывая очки. — Полегче, народ! Помните, нам нельзя подниматься слишком круто. На следующем уровне — профессионалы.
— Нехорошо у людей отнимать краюшку хлеба, — согласился Ди, продолжая оглядывать горизонт в прицел противотанкового ружья. — Послушайте, вы будете смеяться, но прутся еще трое!
— Где? — Эней задействовал «цейссовский бинокль». — Курица водяная…
— На принцип идут, — вздохнул Машенька.
— Лучше б они шли на… юг, — Эней посмотрел на сиротливый одинокий фаустпатрон. Последний из взятых здесь же, у «немецких» истребителей танков…